УТРО ПРАЗДНИЧНОГО ДНЯ

Несмотря на мои отчаянные попытки зацепиться за ускользающий сон, яркие образы тускнели, теряя достоверность и, вскоре, пропали совсем, оставив лишь смутные воспоминания. Проснувшись, я включил светильник у изголовья и посмотрел на часы - стрелки разбежались по разным сторонам циферблата, словно обиделись друг на друга за что-то. Шесть ноль-ноль. Утро началось на полчаса раньше намеченного со вчера времени - будильник, всего полгода назад имевший статус моего личного врага номер один, с недавних пор превратился в безобидный атрибут, анахронизм, сродни керосиновой лампе.

Я встал с постели, сунув ноги в меховые тапочки и, завернувшись в халат, подошел к окошку. Февраль. В свете уличного фонаря лениво кружились падающие с неба снежинки, на улице было тихо и загадочно. В доме напротив несколько окон светилось неярко и эти желтые, светящиеся квадратики лишь усугубляли плотную предрассветную мглу. Полюбовавшись завораживающим зрелищем с минуту, я включил телевизор, настроившись на MTV.

С экрана развязный, косноязыкий юноша вещал о десятке лучших отечественных клипов последней недели. Натаха, с хитом "Черная бэха", потеснила песню Игоря Тупцова "О ней", перебравшись с третьего на второе место в чарте.
Впереди планеты всей по-прежнему находился скандальный проект Марьи Румянцевой – победители последнего Евровидения, звонкоголосые подростки "ТОТТОГО". После короткой рекламы прозвучал их очередной шедевр "Ass about Ass".

Я принял душ, помыв голову и, растершись полотенцем, прошлепал на кухню, где, ожидая, пока вскипит вода для кофе, приготовил легкий салат из овощей, достал из холодильника бутылочку "Активии" и уселся за стол, перелистывая толстый глянцевый журнал для мужчин с романтичным названием "Единственный".

Телефон внезапно ожил, нарушив утреннюю тишину квартиры громкой трелью звонка, и в окошечке АОНа загорелся родительский номер. Ну, конечно. Ничего удивительного. Папу можно понять – скучает. И хотя это была его инициатива, дескать, двум мужчинам на одной кухне делать нечего, но мой переезд в дедушкину квартиру, пустовавшую после его смерти, совершенно выбил старика из колеи – целыми днями один, в безлюдных комнатах нашего огромного загородного дома – папа как-то сразу постарел, обрюзг, посвятив себя исключительно кулинарии и копанию на огородных грядках. А ведь когда-то был известным фотомоделем, мечтой многочисленных женщин, звездой. Через месяц после женитьбы на матери, папа ушел из модельного бизнеса, подчинившись ее жесткой воле – ей не нравились многочисленные поклонницы, постоянные фотосессии, вообще, весь этот флер богемной жизни.

Она у нас крупный промышленник, директор сталелитейной корпорации с филиалами в Денвере и Мидлсбро, близкая подруга премьер-министра Феофановой, а с нынешней Президентом США Элизабет Торч училась когда-то в Оксфорде. Старше папы на восемнадцать лет, мать познакомилась с ним на презентации нашумевшего в то время кинофильма "Мать 2", вскружила ему голову своими баснословными капиталами и через три недели вышла за него замуж. Через год у них родились я и сестра моя Жанна. Воспитывал нас, разумеется, папа – довольно скоро он понял, что уподобился птичке, попавшей в золотую клетку – мать мы видели редко и, в отличие от нее, был с нами мягок. Баловал и души в нас не чаял.

Жанка сейчас в армии – мать посчитала, что только служба сделает из нее настоящую женщину - попала в элитные войска ВДВ, и служить ей осталось каких-то шесть месяцев. Первое время она слала папе отчаянные письма, видать не сладко пришлось после безоблачного детства в суровом женском коллективе – он даже плакал, я видел - но потом освоилась и если писала о бабовщине, то с юмором. Впрочем, о бабовщине она писала не папе, а мне. Со мной она делилась своими переживаниями о Лешке Смирнове, который, провожая ее в армию, пообещал дождаться сестру, но… вы знаете, как это бывает, правда же?
Когда от него перестали приходить письма, Жанка чуть с ума не сошла (потом признавалась, что думала застрелиться, но помог откровенный разговор с командиром части полковником Чарушниковой), все просила у меня узнать в чем дело. Я узнал, конечно, написал об этом сестре. Скурвился Лешка Смирнов. Пошел по рукам.

Через какое-то время Жанка оправилась, писала мне что, вернувшись, оторвет изменщику яйца и перетрахает всех пацанов в районе. А чего – девка видная. Гвардии старший сержант. Кто такой откажет? На последней фотокарточке, присланной неделю назад, Жанка, с автоматом на груди, стоит, обнявшись с закадычной подругой, ефрейтором Семиной (симпатичная!), скалят белоснежные зубы в улыбке, тельняшки полосатые, береты набекрень, сапоги сверкают на солнце. С такой сестрой не страшно ночью возвращаться домой! Кого угодно уделает.

Район у нас, правда, тихий, спокойный – это на Заводской после десяти вечера на улицу лучше нос не казать, полно разновозрастных гопниц, того и гляди, изнасилуют – но все таки. Вчера, например, когда я возвращался с работы, притормозила рядом затонированная «девятка» вишневого цвета и три кавказки – черт его знает, кто: грузинки или армянки, не разбираюсь я в них – стали настойчиво звать прокатиться с ними. Я испугался, запаниковал, две из них уже было начали выходить из машины, хохоча и гортанно переговариваясь, но тут на мое счастье проезжала машина ДПС, остановилась, и невероятных объемов лейтенант милиции, открыв окно, поинтересовалась в чем дело. Кавказки сразу присмирели, сказали, что хотели узнать адрес ближайшей поликлиники и ретировались поспешно. Я же вбежал в подъезд, с зашедшимся сердцем, пулей пролетел два этажа и успокоился, лишь плотно закрыв за собой на два французских замка дверь квартиры.

Я снял трубку телефона:
- Алло?
- Доброе утро, сынок! Как спалось? – Судя по всему, у папы бессонница. В последнее время его мучает мигрень. Доктор говорит, что это следствие гормональных изменений в организме, связанных с возрастом.
- Здравствуй, папочка! Все хорошо, спасибо! С праздником тебя!

Мать не признает этого праздника и в семье нашей отмечать его не принято. Отдарится букетом красных гвоздик и все. Мы с папой всегда в этот день отдавали Жанку тете Кате – матери троих девчонок ее возраста и владелице элитного тира в центре города. Тетя Катя подруга детства матери, они вместе начинали свой бизнес, но потом их пути-дороги разошлись и оно, наверное, к лучшему – не стали конкурентами (может быть, поэтому тетя Катя все еще здравствует). Жанка всегда с радостью соглашалась провести время в обществе тетикатиных дочерей – играли в хоккей, штурмовали снежную крепость, дрались – и мы с папой оставались только вдвоем. Уезжали в город, заходили в уютный ресторанчик и досыта наедались мороженого с шоколадом. Сплетничали.

- И тебя, сынок! Как погуляли вчера? Все хорошо?
- Да, папочка. Но я рано ушел.
- Почему?
- Ты же знаешь, я не пью. Не интересно.

На работе вчера царило предпраздничное настроение. Женщины заходили к нам в бухгалтерию с цветами, шампанским и шоколадными конфетами, по e-mail приходили поздравительные открытки, а сразу после обеда в конференц-зале накрыли банкетный стол. Директриса произнесла речь, нам подарили по упаковке дешевого одеколона за счет фирмы, и началось.

Уже через час сотрудницы были под порядочным градусом, говорили исключительно о предстоящем чемпионате мира по футболу – вот уж чего не понимаю совсем! Дурацкая женская игра! – и последних политических событиях на Украине.

Немного погодя устроили танцы. Меня тут же пригласила старший менеджер Филиппова и, похотливо прижимаясь всем телом – гадость какая! – несколько раз наступила мне на ногу. Пьяно икая, Филиппова начала говорить о своих чувствах, но меня не проведешь – всем им только одного надо, в постель затащить, а замуж ни-ни! – я брезгливо морщился и отдирал ее руки, постоянно пытающиеся стиснуть мои ягодицы.

Дурак Сашка Чумаченко позволил напоить себя смесью коньяка и шампанского и, забравшись на стол, под громкие аплодисменты раскрасневшихся женщин начал медленно снимать с себя одежду, томно извиваясь под музыку. Оставшись в одном нижнем белье, Сашка вдруг опомнился, подхватил скомканные брюки и, покраснев, опрометью выбежал из конференц-зала. За ним, прихватив бутылку водки, вереницей потянулись начальница отдела сбыта Свиридова, экспедиторша Разина и инженер-электрик Брянская.

С трудом отвязавшись от Филипповой, я пристроился рядом с безобидной очкастой Светой Зинчук – нашим системным администратором. Шевеля пухлыми губами, она читала последний номер журнала «Компьютерный взлом» и на творящийся в конференц-зале кавардак совсем не обращала внимания. Напротив меня шушукались два старых крыса Мельников и Полуян из бухгалтерии – неженатые, бездетные, в возрасте, а потому склочные и злопамятные. Я поежился, представив масштаб сплетен, которые охватят контору после праздника.

- Скажите, Миша, – обратился ко мне разведенный Степан Андреевич – уборщик офисных помещений. Хороший мужчина. Скромный, не заносчивый, всегда вежливый. Жена бросила его, увлекшись каким-то студентом, приехавшим из провинции. Бросила и сына-школьника двенадцати лет. Алиментов не платила ни копейки, так что Степан Андреевич был вынужден работать в трех местах. – Вы не хотите уйти отсюда? Незаметно.
- Очень! – Откровенно признался я, прижав руки к груди. За спиною шумно икала Филиппова.
- В таком случае, выходите сразу, как только закончится эта песня. Я, через минуту за вами. Сегодня за мной заедет Дарья Семеновна, мы подвезем вас почти до дома. – О романтических отношениях Степана Андреевича и Дарьи Семеновны шептались на каждом углу. Она – капитан дальнего плавания, капитан второго ранга в отставке – уже делала ему три предложения руки и сердца, но Степан Андреевич всякий раз отклонял их, переживая, что он не пара такой видной даме. Тем не менее, отношения их не прекращались и, по-моему, они изредка спали.
- Хорошо! Спасибо вам огромное!

Дождавшись окончания песни, я тенью выскользнул из конференц-зала и пошел темным коридором мимо закрытых дверей служебных помещений. Дверь в бухгалтерию была слегка приоткрыта - оттуда доносился приглушенный шепот и чьи-то тихие стоны. Подводя губы кроваво-красной помадой, из кабинета вышла экспедиторша Разина и, скользнув по мне колючим взглядом, сказала:
- Ну? Чего притормозил? Иди давай.

Я ускорил шаг, скосив глаз в довольно широкую дверную щель. Мелькнул лежащий на офисном столе дурак Сашка Чумаченко, а на нем остервенело прыгали Свиридова с Брянской. Ох, дурак… Господи! Шлюх несчастный!
- Иди-иди! Или тоже хочешь? – Хохотнула Разина, закуривая. Я вжал голову в плечи и проскользнул мимо нее, пахнущей алкоголем, табаком и едким свежим потом.

На улице шел снег, мела поземка и стоял возле парадного темно-синий «шестисотый» Дарьи Семеновны. Вышедший следом за мной Степан Андреевич, открыл заднюю дверь, я запрыгнул в нагретый салон автомобиля и прислонился пылающим лбом к прохладному стеклу. Скорее бы домой!

- Сынок? – В папином голосе сквозило неприкрытое беспокойство. – С тобой все в порядке?
- Все хорошо, папочка! Честно!
- Ты приедешь ко мне сегодня? Я испек твой любимый пирог с капустой.
- Ну, конечно приеду, пап! Сегодня же праздник!
- Ко скольки тебя ждать?
- Часа через два.
- Хорошо!

Мы сказали друг другу "до свидания". Я положил трубку. Вода в кастрюльке закипела и я, насыпав немного кофе в нее, слегка покудесничал. Позавтракал в тишине. За окном продолжал падать снег, на термометре было всего минус восемь, так что вполне можно не надевать дубленку, ограничиться кожаной курткой. Ехать придется в электричке, минут сорок, поэтому нужно запастись каким-нибудь чтивом.

Пройдя в комнату, я подошел к книжной полке и провел пальцем по корешкам покет-буков. Да, вот эту вещь определенно стоит перечитать. Бестселлер Юрия Волгина из серии о любителе частного сыска Юре Петрове "Капуста по-российски". Отличный мужской роман с элементами легкой эротики, насыщенный криминальными подробностями. Легко читается в любом месте, будь-то общественный транспорт или кресло у торшера.
Хороший писатель Юрий Волгин и интересная у него судьба. Бывший учитель французского языка, проработавший совсем немного, неоднократно женился и разводился. Жизнь домохозяина ему быстро наскучила, но работать необходимости не было – вот он и принялся за написание остросюжетных детективов. В год выдает по шесть-семь свежих романов. Молодец! Огромными тиражами расходятся! В недавнем интервью по телевидению рассказывал, что без ума от своих пяти персидских кошек, с которыми постоянно фотографируется для обложек бестселлеров. А еще врут, что пишет не он сам, а целый штат полупрофессиональных литераторов, скрывающихся за одним именем. Впрочем, я не верю в это. Желтая пресса.

По дороге к маршрутному такси до железнодорожного вокзала мне попадались нарядные женщины с букетами гвоздик и многочисленные мужчины, с огромными тяжелыми пакетами – покупки к праздничным столам. Снег перестал, морозное солнышко маленьким красным шариком карабкалось к зениту, в свои права вступило утро 23 февраля – Международного Мужского Дня. С праздником нас! Ура!

(C) [link=http://forum.exler.ru/arc/index.php?s=0&showuser=5607 ] Лис Пустыни. [/link]